Владимир Лепехин размышляет о том, из каких источников постепенно рождается новая национальная идея России.
На фоне усиливающихся воплей некоторых российских политиков о необходимости возрождения Российской империи напоминаем читателям, что новая национальная идеология, овладевающая умами российских элит, не имеет никакого отношения к имперским амбициям отдельных персонажей светской хроники, но связана с идеей России как «страны-цивилизации». Так что и к призывам, например, лидера ЛДПР поменять нынешний российский триколор на имперский стяг нужно относиться так, как посоветовал недавно в Ялте Владимир Путин: «Владимир Вольфович зажигает красиво», но «это его личное мнение, не всегда совпадающее с официальной позицией Российской Федерации».
Понятно, что у многих на языке давно вертится вопрос: «А почему президент не озвучит основы новой национальной идеи?» Некоторые так просто впадают в истерику, предлагая незамедлительно идеологизировать Конституцию РФ. Ответ прост: всему свое время. Очевидно ведь, что подлинно национальная идея не может быть навязана народу, который в XX веке уже дважды обжегся, пойдя за вождями-популистами: в 1917-м и в годы «либеральных реформ». Владимир Путин, очевидно, не популист и хорошо понимает, что такая идея должна вызреть в самом народе — и только после этого власть вправе объявить о её наличии.
Так вот: подлинно национальная идея рождается сегодня в Новороссии. Рождается не в кабинетах разного рода «образованцев», а в муках, крови и жестком, вооруженном противостоянии русских людей новой нацистской своре, снова спущенной с поводка сильными мира сего и снова — против России.
Свора эта, согласно заветам Гитлера («Drang nach Osten» — «Натиск на Восток»), вот уже два десятилетия вновь движется к российским границам вовсе не для того, чтобы формировать вместе с Россией «Большую Европу от Лиссабона до Владивостока», но совсем с другими целями. С какими? Это хорошо видно на примере Украины, где «цивилизованный» Запад — в лице НАТО, Евросоюза, Госдепа США и других своих «передовых» отрядов — склонен поддерживать всё, что направлено против России, Русского мира и евразийства.
В самом начале кровавых событий на юго-востоке Украины жители Донецкой и Луганской областей, ощущая нарастающую угрозу привычному и дорогому им миру — с русским языком, постсоветской интернациональной культурой и православными ценностями, первоначально не могли объяснить причины этих «внезапно» возникших угроз и, тем более, облечь объяснение происходящего в понятные тексты и мыслеформы. Однако же противостоять нацистским рефлексам без какой-либо сильной идеологии за спиной невозможно, особенно когда на тебя прут военная мощь целого государства и частные армии олигархов, поддержанные самой мощной державой мира.
Разумеется, либеральная идея тут не поможет, как не помогла она политкорректной Европе в борьбе против нацистов в годы Второй мировой войны. К сожалению, никто и никакой новой и внятной идеи Сопротивлению юго-востока не предложил. И люди в Новороссии стали искать идейную опору сами. Они хватались за все, что, как им казалось, могло бы противостоять идее «единой Украины без русских»: пытались найти альтернативу в советской и имперской идеях, в православной вере и антифашистской солидарности, в псевдоаналитике КОБ и ДОТУ и видеороликах с гэгами лидеров ЛДПР и КПРФ, становясь объектом стеба со стороны рафинированных ведущих известной столичной радиостанции… Но постепенно, шаг за шагом, в среде Сопротивления стало вызревать понимание сути происходящих в мире пертурбаций. Здесь стали избавляться от псевдоидеологической шелухи, и сегодня мы видим, как на юго-востоке Украины формируется идея суверенности Русского мира, вновь вынужденно противостоящего Западу. Западу как глобальному рынку и «Миру денег, технологий и развлечений», трансформирующемуся в «Мир хаоса, насилия и извращений».
Впрочем, правильнее было бы сказать: не рождается, а возрождается, как бы всплывает из глубин народной памяти, из национального подсознания — архивов, библиотек и прочих закрытых до сего дня на семь замков сундуков как некое мощное интеллектуально-ценностное наследие, которое необходимо открыть и осознать заново.
Наследие, о котором идет речь, — это десятки выдающихся, мирового уровня, российских и советских мыслителей. Это тысячи трудов, преданных в XX веке забвению, но сегодня возвращающихся к благодарной аудитории.
Вряд ли стоит погружаться в российскую историю столь глубоко, чтобы напомнить читателю о старце Филофее, Сергие Радонежском или первом Московском митрополите Алексии. Начнем отсчет известных фамилий с золотого для российской мысли XIX века.
Одним из первых российских мыслителей, работы которого заложили основы цивилизационной идеологии, стал выдающийся историк Николай Данилевский, который еще полтора века назад все объяснил и про Запад, и про славян, и про русскую идею. Более того, труд Данилевского «Россия и Европа», который, по утверждению Ф.М.Достоевского, должен стать «настольной книгой каждого русского», фактически лег в основу цивилизационных концептов таких «тяжеловесов» мировой социологии, как Освальд Шпенглер, Питирим Сорокин и Арнольд Тойнби.
Говоря о работах, посвященных анализу корней российской цивилизационности, нельзя не вспомнить книгу «Византизм и славянство» известного русского философа Константина Леонтьева, а также труды таких мыслителей, как Павел Флоренский, Владимир Соловьев и Николай Бердяев, заложивших основы цивилизационной аксиологии. Из этого же ряда — изыскания русских евразийцев в лице Николая Трубецкого, Петра Савицкого, Георгия Флоровского, Льва Карсавина, Владимира и Георгия Вернадских, Николая Алексеева и иных представителей данного направления русской общественно-политической мысли. К примеру, Николай Трубецкой сформулировал идею «цивилизационного вызова-ответа» значительно раньше, чем это сделал классик мировой цивилизациологии Арнольд Тойнби, а Владимир Вернадский первым стал использовать в исследованиях проблем мировой цивилизации ноосферный, то есть системный и надпарадигмальный подход.
Нельзя не отметить чрезвычайную важность для развития цивилизационной теории и идеологии трудов таких российских и советских мыслителей, как Лев Мечников, Лев Гумилев, Борис Рыбаков, Никита Моисеев. Так, Лев Мечников исследовал русскую цивилизационность с позиций физической географии и социальной антропологии, закрыв таким образом пробелы в мировой цивилизационной науке, ориентирующейся в период творчества названного автора в основном на факторы кросс-культурного и политэкономического характера. Ну а труды такого «человечища», как Лев Гумилев, будучи не связанными напрямую с «теориями цивилизаций», на самом деле представляют собой не что иное, как непревзойденный анализ исторических процессов, происходивших в течение тысячелетий в пределах русской и евразийской самобытностей.
Чрезвычайную актуальность сохраняют цивилизационные работы академика РАН Никиты Моисеева, в которых автор предвосхитил взгляды известного американского социолога Сэмюэля Хантингтона. Наконец, ещё один выдающийся отечественный мыслитель, рассуждавший не по-имперски, но по-цивилизационному — это Александр Зиновьев, работы которого вторгаются в современную жизнь в качестве если не фундамента, то по меньшей мере «технического задания» к новой национальной идее.
Разумеется, текстов на цивилизационную тему не встретить сегодня в большинстве российских независимых и государственных СМИ: отечественные медиа в принципе не заточены на подобную проблематику. Так что новая идеология пробивает дорогу к умам и сердцам россиян иным путем.
Источник: РИА Новости