Последнее сочинение Стефана Цвейга оказалось всегда актуальным

Сценарист Эльдар Григорян весьма вольно перемонтировал предсмертную «Шахматную новеллу» Стефана Цвейга, сделав главным героем юриста доктора Б., который в книге появляется далеко не сразу, а центральную сцену шахматного поединка с чемпионом мира Мирко Чентовичем отодвинув на периферию. Чентович вообще уведен в тень, но матч по-прежнему играет роль кульминации, хотя по эмоциональному напряжению и смысловой емкости сильно уступает сюжету, ставшему в фильме главным. Сюжету распада человеческого сознания под натиском расчеловеченной материи тоталитаризма.

Влиятельный нотариус доктор Йозеф Барток  (Оливер Мазуччи) с женой Анной (Биргит Минихмайр) счастливо живут в блистающей, легкомысленной, вечно танцующей Вене, и этот их налаженный быт в шикарном особняке с чинными горничными кажется непоколебимым. Но уже к вечеру все изменится: друг советует немедленно, бросив все, уезжать — Гитлер уже поставил Австрии ультиматум, и через пару часов в Вену войдут немецкие войска. Это не укладывается в сознании героя, серьезность положения кажется преувеличенной, и, конечно же, вскоре он, едва успев сжечь деловые бумаги, окажется в руках гестапо. Учтивый офицер Бём (Альбрехт Шух) будет разыгрывать перед ним комедию приятного светского общения в антураже шикарного отеля, снятого под нужды нацистской охранки. От Бартока потребуют немногого — открыть коды к банковским счетам его богатых клиентов. Ему придется пройти все круги ада от бессрочного заключения в номере отеля без информации и пищи для ума до реальных пыток. И эта тончайшая грань между роскошью и кровью, цивилизованной беседой и мертвой хваткой профессионального садиста вдруг открывает нам в фильме такие бездны пропастей, перед которыми мы стоим, что становится не по себе.

Действие теперь развивается в двух временных пластах. Первый: год оккупации и заточения в роскошном отеле-тюрьме, пыток психологических — информационным вакуумом — и физических. И второй пласт: странное путешествие вырвавшегося на волю Бартока в трансатлантическом лайнере, держащим курс на вожделенную Америку, где неважно, кем ты был, а важно, кем ты хочешь стать. Самое замечательное: фильм, вслед за книгой, ни на миг не притворяется сфотографированной жизнью — плоской, как все наше современное кино. Повествование идет в параллельных вселенных, где уже трудно отделить действительность от фантазмов смертельно раненного сознания, реальное смешано с галлюцинацией, подробный отрезвляющий быт — с размытыми больными видениями. В поток сознания героя вторгаются поэтические ассоциации, он бредит из «Одиссеи», — фильм существует на уровнях многослойного искусства, апеллирующего ко всем этапам бедового опыта человечества. Прошлое слипается с настоящим, история развивается как шахматная игра, где каждая партия становится изысканно интеллектуальной пыткой. За деформированным сознанием героя видится травма, которую несет в себе весь людской род.

Кадр из фильма «Королевская игра». Фото: kinopoisk.ru

Это редкостно точно выстроенный фильм. Прежде всего — эмоционально. Наше сопереживание герою, глубина погружения в его подсознательное здесь сопоставимы с лучшими картинами о главной трагедии ХХ века «Список Шиндлера» или «Пианист». Вместе с доктором Бартоком мы проходим все фазы от беспечной уверенности в незыблемости привычного уютного мира к помутнению и, в дальнейшем, к полному распаду сколько-нибудь ясных представлений о происходящем. Интеллектуальное напряжение — единственное, что спасло героя от полного безумия: во время одного из допросов ему удалось стащить книгу о лучших шахматных партиях, и он, шахматы презиравший, постепенно выучил ее наизусть, в совершенстве овладев искусством играть не только на реальной доске, но и на поле безупречно работающей памяти. И когда уже на спасительном корабле он случайно вторгнется в чужую игру с непрошеными, но точными советами, улегшаяся в его памяти книга позволит ему в накаленном поединке одержать верх над непобедимым чемпионом.

Авторы фильма как бы перевернули доску, поменяв ролевые функции игроков, и это глубоко осмысленное действо сделало им весь фильм. Перед нами не экранизация Цвейга, а продолжение его тягостных размышлений — тех, что привели его к бегству с родины, а потом и к самоубийству. «Приветствую друзей! Пусть им доведется увидеть рассвет после долгой ночи! Но я слишком нетерпелив и хочу их опередить — написал он в прощальной записке.

Кадр из фильма «Королевская игра». Фото: kinopoisk.ru

«Именно сегодня мы должны поддерживать нашу веру в непобедимость духа» — этой цитатой из Цвейга 1941 года заканчиваются «Королевские игры».

Кстати

«Шахматная новелла» Цвейга была опубликована через несколько дней после его добровольного ухода из жизни в Бразилии, куда он, еврей по национальности, эмигрировал с семьей, спасаясь от нацизма. Новелла вышла крошечным тиражом в той же Бразилии, значительно позднее добралась до Европы, где стала бестселлером; в Германии она вошла в школьные программы. Там же в 1960 году экранизирована. В 70-е годы вышла советская экранизация для ТВ.

Режиссер Филипп Штёльцль известен прежде всего по феерическим постановка опер Верди «Риголетто» на фестивале в Брегенце и «Трубадур» с Пласидо Доминго и Анной Нетребко в Берлинской Штаатсопер. В кино он поставил такие хиты, как «Лекарь. Ученик Авиценны» и «Я никогда не был в Нью-Йорке». Его склонность к музыке и хорошее знание ее ресурсов чувствуется и в «Королевских играх», где в создании гнетущей сюрреалистической атмосферы саундтрек Инго Френцеля играет важную роль.