Опера «Хованщина» — одна из самых масштабных в мировой музыкальной литературе — требует аккумуляции мощного творческого потенциала, поэтому театры редко отваживаются обратить на нее внимание. Но интендант «Ла Скала» Александр Перейра очень хотел возвращения Валерия Гергиева в Милан, и за два года до нынешней премьеры была достигнута договоренность, что новую постановку «Хованщины», доверенную итальянскому режиссеру Марио Мартоне в тандеме с художником Маргеритой Палли, возглавит Валерий Гергиев.
Русских премьер давно не было в Милане. И «Хованщину» Мусоргского итальянские ценители оперы ждали с особым воодушевлением. Некоторые меломаны со стажем перед началом представления с восторгом вспоминали прежние выступления в «Ла Скала» Валерия Гергиева. Речь прежде всего о двух главных операх Модеста Мусоргского: «Хованщина» в 1998-м и в 2002-м «Борис Годунов». Таким образом, ныне «Хованщина» благодаря Гергиеву вернулась на знаменитые подмостки двадцать лет спустя.
Эта опера, где множество пластов подтекстов, очень сложна для зрительского восприятия. Администрация театра старалась растолковать своей широкой (туристической) аудитории сюжет и историю создания «Хованщины», устраивая встречи лектора с публикой за час до начала спектакля. Но эти попытки совсем не были поддержаны синьором Мартоне, который как будто и сам не знает, о чем и ради чего он делал этот спектакль. Режиссеру музыка Мусоргского явно кажется бешеной, русский язык — не поддающимся разгадке ребусом, а Россия — далекой, холодной и дикой страной. Поэтому действие оперы перенесено в какое-то постапокалипсическое, по сути, безжизненное пространство. И все происходящее на сцене выглядит бессмысленно. У постановщика нет ответа на вопрос, почему эти люди страдают, любят, за что они борются и идут на костер. Бордель, нищета, война, революция, разруха и бандитские разборки — все в одну кучу мрака и фатума.
Самый запоминающийся образ дикого шоу в стиле «а ля рюс» — Марфа в швондеровском прикиде (как из булгаковского «Собачьего сердца»), поющая сидя в клетке «Исходила младёшенька»… Екатерина Семенчук в роли раскольницы Марфы — главное артистическое событие этой постановки. Певица, которой сегодня нет равных в подобном русском репертуаре, своим удивительным голосом режиссерским нелепостям старается найти оправдание даже тогда, когда ее Марфа — этакая ведунья лицедейского толка, «силы потайные» тратит на то, чтобы сменить декорации на сцене одним движением руки.
Движение дирижерской палочки Валерия Гергиева создает все лучшее, что есть в этом спектакле. Маэстро стремился передать оркестру всю мистическую мощь партитуры Мусоргского часто через замедленные, медитативные темпы. Музыканты поначалу откликались формально, но ближе к финалу все же смогли проникнуть в сакральные глубины этой чужой для них музыки.
Плотный симфонизм оркестровки Шостаковича труден для певцов. В основном солисты в Милан были выписаны из Мариинского театра. Но ансамбль все равно получился пестрым. Похоже не у всех исполнителей получилось противопоставить собственную индивидуальность воинствующему режиссерскому бессилию. Наверное, оттого князь Хованский у Михаила Петренко получился лишь вульгарным властолюбцем без какого-либо достоинства, а образ Шакловитого в исполнении Алексея Маркова оказался совсем не заметным, Досифей же Станислава Трофимова врезается в память роскошным голосом. При этом Сергей Скороходов (князь Андрей Хованский) представил одну из самых лучших работ, как в актерском, так и вокальном плане, а вот Евгений Акимов в образе князя Голицына был очень интересен драматически, но не музыкально, часто срывался на откровенную мелодекламацию. Мусоргский, конечно, сближал разговорные и певческие интонации, но абсолютно все партии, включая второстепенные, в которых хороши были и не мариинские солисты Ирина Ващенко (Сусанна), Евгения Муравьева (Эмма), Максим Пастер (Подьячий), требуют полномасштабного вокального мастерства.
Сказать честно, «Хованщина» стала серьезным испытанием и для технических служб (так, например, на следующий день после финального представления премьерной серии гримеры театра всерьез обсуждали возможность очередной фирменной забастовки, и лишь только из-за того, что закончили работу на полчаса позднее привычного), и для итальянских зрителей, большинству из которых постижение русского шедевра стало титаническим трудом.
Но те, кто оказался готов его понести, были в абсолютном восторге. И, заслышав русскую речь, подходили и взахлеб рассказывали о том, как в Италии — на родине оперы любят и ценят российских певцов, и непременно заканчивали беседу категорической просьбой: передать огромную благодарность Валерию Гергиеву.
Источник: Российская газета