В издательстве Individuum, специализирующемся на русской и переводной литературе в жанре нон-фикшн, готовится к выходу книга английской писательницы Вив Гроскоп «Саморазвитие по Толстому». Поскольку эта книга явно не из числа тех, что приносят издательствам большую прибыль, позволю себе рассказать о ней еще до выхода.
Сначала об авторе. Гроскоп — британская журналистка, писательница и стендап-комик (артист, выступающий перед живой аудиторией и говорящий напрямую со зрителями). Гроскоп пишет для английских и американских изданий о России, ее статьи выходят в The Guardian, Evening Standard, The Observer, Daily Mail, Mail on Sunday. С отличием закончила Школу славистики и стран восточной Европы в Лондоне, изучала русский язык в Санкт-Петербурге.
На первый взгляд, «Саморазвитие по Толстому» — всего лишь опыт личного прочтения русской классики. В книге разбираются не только произведения Льва Толстого («Анна Каренина» и «Война и мир»), но и Пушкина («Евгений Онегин»), Гоголя («Мертвые души»), Тургенева («Месяц в деревне»), Достоевского («Преступление и наказание»), Чехова («Три сестры»), Пастернака («Доктор Живаго»), Булгакова («Мастер и Маргарита»), Ахматовой («Реквием») и Солженицына («Один день Ивана Денисовича»).
Мы согласны скорее похоронить русскую классику, чем ее актуализировать
Но я хочу обратить внимание на эту книгу с некоторой грустью. Такие остроумные и человечные опыты прочтения русской литературы, причем наших авторов, должны бы выходить в России, и именно так, как в Англии, в суперобложке работы известного книжного дизайнера Джона Грея. Они должны бы становится объектом семейного чтения, школьных факультативов и т. п. Но наша гордость за собственную классику почему-то не порождает подобных отечественных книг, хотя увлечение, например, сюжетом и героями «Войны и мира» породило целое море фанатской литературы в интернете в жанре «фанфикшн». Толстовский стопятидесятилетней давности эпос здесь оказывается ничуть не менее культовым, чем, допустим, «крутой» сериал ВВС «Шерлок».
Возможно, причина этому в том, что мы согласны скорее с почетом и скорбными лицами похоронить нашу классику. Мы делаем страшные глаза, когда ее пытаются актуализировать в радикальных театральных постановках или, упаси бог, комиксах. Мы считаем пошлостью всю эту фанатскую «дребедень» вокруг «Войны и мира», мы старательно выискиваем «развесистые клюквы» в зарубежных экранизациях этого романа вроде последней экранизации ВВС, — словом, относимся к своему наследству или как скупые рыцари, или же по принципу персонажа «Бесприданницы»: «Так не доставайся же никому!»
Вив Гроскоп написала очень веселую книгу. Ирония чувствуется уже в названии ее глав: «»Месяц в деревне»: Как пережить неразделенную любовь», «»Евгений Онегин»: Как не быть врагом самому себе», «»Три сестры»: Как жить хорошо там, где мы есть», «Один день Ивана Денисовича»: Как не сдаваться, когда все идет не так».
Но, читая эти главы, я думал о серьезных вещах. За последнее время нас как-то незаметно приучили к мысли, что классика — это не живые страницы, а «тексты», то есть определенный набор букв. Если вы в какой-нибудь продвинутой читательской аудитории будете говорить о ее героях как о живых людях, на опыте которых можно чему-нибудь учиться, вас просто засмеют как замшелого идиота, который еще не избавился от диктатуры средней школы, где все еще принято писать сочинения о «лишних людях», «маленьком человеке» и т. п. С другой стороны, на собственных публичных лекциях о Толстом я не раз имел дело с ретивыми оппонентами, которые доказывали мне, что знать о жизни Толстого уж конечно не нужно, соотносить личность автора и его «тексты» это так старомодно!
Но вот я читаю книгу английской писательницы и вижу, что она так почему-то не думает. Все открытия формалистов, структуралистов и теоретиков постмодерна ей, живому и заинтересованному читателю, совсем не указ. Она, да, с Онегиным «на дружеской ноге». Она верит, что печальный личный опыт Анны Карениной может чему-то научить современную замужнюю женщину, а «охи» и вздохи чеховских трех сестер — «В Москву, в Москву, в Москву!» — жизненно актуальны и сейчас, и во все времена.
Гроскоп совершенно искренне считает, что семейный опыт Толстого не менее важен и интересен, чем семейный опыт Болконского и Анны Карениной. Что Солженицына интересно изучать не только как автора «текстов», но и как весьма нетипичную для «комфортного» ХХI века личность, которая поначалу была автору неприятна: «Со временем я тем не менее полюбила Солженицына… Солженицын заслуживает всеобщей любви, потому что он — настоящий хардкор… Он не просто писал о том, как выжить в неблагоприятных условиях, — он так и жил, даже когда условия стали для него менее неблагоприятными. Никто не слышал о том, чтобы у него был хоть один выходной, не говоря уж об отпуске».
Величие классики не в том, что она классика, а что остается современностью
Она читает «Ивана Денисовича» не столько как «лагерную» повесть, сколько как рассказ о человеке, у которого иные представления о еде, удобствах, физической работе и т. д., чем у даже не слишком высокого достатка жителей многоквартирных домов и таунхаусов. Она смотрит на Раскольникова не столько как на «сверхчеловека», который терпит нравственное поражение, сколько как на простого человека, который «чувствует себя настолько неуверенно и униженно, что готов на все ради самоутверждения». И кто скажет, что это не тема современной психологии?
На самом деле истинное величие классики не в том, что она классика, а в том, что умудряется оставаться современностью. В том, что почему-то мы почти не чувствуем дистанции между собой и героями, которые жили сто, двести лет тому назад.
«Онегин, добрый мой приятель, родился на брегах Невы, где, может быть, родились вы или блистали, мой читатель».
Источник: Российская газета