Когда в Москве наступит 14 февраля, в Далласе в Южном методистском университете пройдет дискуссия «Поиски пути: «мягкая дипломатия» художественных обменов между Россией и США». Кроме университета организаторами дискуссии стали Meadows Museum и Ассоциация директоров художественных музеев США. Участие в этом российско-американском диалоге руководителей Государственного Эрмитажа Михаила Пиотровского и Нью-йоркского музея современного искусства (МоМА) Гленна Лоури, директора российского отдела Государственного департамента США Николаса Берлинера, других известных специалистов в области «культурной дипломатии» превратит Тауэр центр Южного методистского университета в дискуссионную площадку, за которой будут внимательно следить профессионалы музейного дела России и США, да и не только они.
Когда я получил приглашение из Далласа, то на ум пришел на первый взгляд не имеющий к предмету дискуссии старый анекдот. Мальчик возвращается из школы домой, закончив учебный год, приносит дневник, в котором по всем предметам, кроме пения, стоят двойки, а по пению выставлена пятерка. И его отец, изучив дневник, гневно восклицает: «И он еще поет!»
И вправду, когда российско-американские отношения, что называется, хуже некуда, когда под американскими санкциями находятся крупнейшие экономические институции России, представители государственных ведомств и крупного бизнеса, когда по американской инициативе разрушают договоры, сдерживающие гонку вооружений, когда Москва и Вашингтон не находят понимания в способах решения серьезных конфликтов в разных уголках мира, кому нужна эта «игра в бисер»? Что она может изменить в нынешней политической и экономической реальности, когда американцы готовы обвинять нашу страну чуть ли не во всех смертных грехах. Неужели обмен между МоМА и Эрмитажем, Метрополитен и ГМИИ им. Пушкина, Meadows Museum и Третьяковской галереей способен как-то повлиять на позиции двух ядерных держав?
Всякий раз в поисках ответа на эти вопросы опасаюсь впасть в грех гордыни. Слишком часто — в самых разных странах — сталкивался с ледяным скепсисом специалистов по политике, которые рассматривали культурные обмены как ярко раскрашенную бумажную ширму, которая быть может способна что-то скрыть, но уж точна не пригодна для того, чтобы уберечь от серьезной беды.
Сегодня модно рассуждать о роли «мягкой силы» в мировой политике, но военные и финансисты точно знают, что мягкой силы не бывает. И все же — нравится это кому-то или нет — культура имеет значение. Причем более глубокое, фундаментальное, чем кажется на первый взгляд. В том числе в сфере международной политики.
Интеллектуальной интуиции недостает прагматикам, погруженным в сиюминутные заботы
Эта позиция руководства нашей страны, руководства российского внешнеполитического ведомства неизменна на протяжении без малого тридцати лет. И прежде всего потому, что русская культура неизменно притягательна, причем не только в своих высоких классических образцах. Без ее присутствия в мировом пространстве не складывается то полное, универсальное представление о человеке и человечестве, которое необходимо для понимания и переживания вызовов ХХI века. Столкновение с неизвестным требует не только рационального знания, но и интеллектуальной интуиции, которая сродни художественным прозрениям. Боюсь, что этого недостает прагматикам, погруженным в сиюминутные заботы.
Обмены между музеями — это не прихоть профессионалов. Это не бизнес, который приносит повседневный доход. Это прежде всего открытие важнейших смыслов, которые проявляются от соединения художественных шедевров из разных коллекций в общем пространстве или от экспонирования известных вещей в новой музейной среде. Когда МоМА собирало воедино все композиции Василия Кандинского, пригласив к сотрудничеству лучшие музеи мира, среди которых был Русский музей, когда Музей Гуггенхайма, руководимый в ту пору Томасом Кренцем, отдавал практически все свое пространство для того, чтобы в 2005 году сделать выставку с символическим названием «Россия», на которую в Нью-Йорке стояли очереди, растянувшиеся на всю Музейную милю, — это были события важные не только художественному сообществу двух стран. Выставку в Музее Гуггенхайма открывал В.В. Путин — и на то были серьезные основания. Страна, обладающая такой культурой, при всех сложностях ее экономического развития, формировании институтов, безусловно требует уважения, своего места среди государств — мировых лидеров. Кому-то может показаться, что эти слова звучат излишне патетически, даже лукаво, но уверен, что мои оппоненты не правы.
Как известно, обмены между государственными музеями России и музейными собраниями США были приостановлены в 2010 году, после решения судьи федерального округа Колумбия Ройса Ламберта о том, что библиотечная коллекция любавических раввинов, известная как библиотека Шнеерсона, которая никогда не покидала Россию, должна быть передана американским хасидам. Ройс Ламберт в качестве штрафа за неисполнение решения суда назначил ежедневную выплату в размере 50 тысяч долларов США. Еще одно судебное решение открывает широкие возможности ареста российского государственного имущества. Уже в 2013 году российская сторона предложила заключить специальный договор, обеспечивающий юридическую неприкосновенность российских культурных ценностей, направляемых на временное экспонирование в музеях США, но его обсуждение было заморожено в 2014 году.
Когда российско-американские отношения, что называется, хуже некуда, кому нужна эта «игра в бисер»?
Поскольку Ассоциация директоров американских художественных музеев не раз обращалась к высшим властям своей страны с просьбой найти выход из сложившейся ситуации, то дискуссия в Далласе может инициировать новый этап переговоров по достижению взаимоприемлемого соглашения. С учетом нынешней политической обстановки среди экспертов преобладают пессимистические настроения. Впрочем, как говорил Бен-Гурион, чтобы быть реалистом, нужно верить в чудеса.
Источник: Российская газета