- Сергей Горяшко
- Русская служба Би-би-си
Vyacheslav Prokofyev/TASS
Руководитель правозащитного объединения «Команда 29» адвокат Иван Павлов, работавший защитником по самым резонансным делам последних лет, сам оказался в статусе обвиняемого. Ранним утром пятницы силовики пришли в гостиничный номер отеля, где в Москве остановился петербуржец Павлов — он приехал на суд по продлению ареста его подзащитному, журналисту Ивану Сафронову. На эти слушания Павлов так и не попал — вечером адвокату пришлось участвовать в другом судебном заседании, на котором Басманный суд выбирал меру пресечения ему самому.
Павлова обвинили по статье 310 УК РФ (разглашение данных предварительного расследования). Следователи центрального аппарата Следственного комитета возбудили дело в связи с двумя эпизодами — оба связаны с делом Ивана Сафронова. По версии следствия, Павлов передал газете «Ведомости» постановление о привлечении Сафронова в качестве обвиняемого, датированное 13 июля, и рассказал журналистам в марте о появлении в деле секретного свидетеля под псевдонимом «Ландер».
В итоге выяснилось, что в апреле появлением этой информации в СМИ заинтересовала ФСБ, о чем директор службы Александр Бортников отчитался главе СКР Александру Бастрыкину. Постановление о возбуждении дела в отношении Павлова подписал руководитель главного следственного управления СКР генерал-майор Денис Колесников. В пятницу обыски прошли не только в номере у Павлова, но и в его петербургской квартире, на даче в Ленинградской области, в офисе «Команды 29» и у IT-специалиста объединения Игоря Дорфмана.
Суд запретил Павлову общаться со свидетелями по его уголовному делу и пользоваться интернетом и телефоном, но не ограничивал в общении со СМИ. Би-би-си поговорила с адвокатом, который оказался в статусе обвиняемого.
Би-би-си: В вашем уголовном деле секретных документов нет?
Иван Павлов: Были документы для служебного пользования — это письмо Бортникова Бастрыкину [о результатах проведенной ФСБ оперативно-розыскной деятельности] и сведения, связанные с оперативно-розыскной деятельностью в отношении меня и в отношении адвоката [«Команды 29» Евгения] Смирнова (коллега Павлова по другим уголовным делам, в том числе и по делу Сафронова, вошел в дело Павлова в качестве защитника — Би-би-си).
Би-би-си: На Смирнова пока дело не возбудили?
И.П.: Надеюсь, до этого не дойдет, хотя мы не рассчитывали, что так неспортивно будут вести себя по отношению к кому-то из нас. Мы понимали, что за нами ходят, выслеживают. Думали — ну, пусть смотрят, видят, мы ничего противозаконного не делаем.
Мне не до конца понятно обвинение. Та информация, в разглашении которой меня обвиняют, не указана в подписке [о неразглашении], которую у меня пытался отобрать [следователь по делу Сафронова Александр Чабан] 1 сентября.
Ну высосали из пальца 310-ю. События — одно к июлю относится, другое — к марту. Могли бы уже и отреагировать.
Би-би-си: Но отреагировали, когда вы начали представлять интересы структур Алексея Навального в суде о признании его организаций экстремистскими.
И.П.: 26 апреля мы вошли в дело, 27 возбудили дело против меня.
Би-би-си: Как думаете, в чем основная причина преследования — защита интересов Навального или публичность процесса по Сафронову?
И.П.: Здесь идеальный шторм. Все вместе. И дело Ивана Сафронова, и дело [топ-менеджера «Интер РАО»] Карины Цуркан, и других наших подзащитных. Наше участие было как кость в горле [для следствия]. Работа защитника направлена на некоторое законное противодействие следствию — это допустимо, и мы вправе рассчитывать на некоторое адекватное поведение как реакцию на нашу работу.
Получили вместо этого брутальные действия незаконного характера: возбуждение уголовного дела и избрание неадекватной меры пресечения. Мне нельзя пользоваться средствами связи, нельзя пользоваться интернетом — это часть современной работы адвоката. Мне непонятно, почему спецслужба ядерной супердержавы ищет какие-то крошки. Это несолидно, просто не соответствует уровню этой спецслужбы. Гора родила мышь.
Би-би-си: Запреты, установленные судом, позволят вам вообще продолжать работать защитником?
И.П.: Они не позволяют так же эффективно работать, поскольку я лишен средств связи. Я живу в Петербурге, мои коллеги работают в Москве, мы постоянно на связи, а сейчас у меня этой связи не будет. Я лишен интернета, а это доступ к правовым базам данных.
Би-би-си: Вам в ближайшее время предстояло ездить в суды — по делу ФБК (признан минюстом организацией, выполняющей функции иностранного агента), по делу Сафронова — планируете продолжать, несмотря на свою меру пресечения и уголовное преследование?
И.П.: Конечно. До тех пор, пока я могу это делать, я буду это делать. Пока мои подзащитные будут нуждаться в моей помощи, я буду ее им оказывать.
Би-би-си: Как вы планируете продолжать работать при установленных запретах?
И.П.: По старинке — по книжкам, с помощи своих коллег, которые будут моими глазами, моими руками, моей клавиатурой и мои монитором. То, что мне запрещено, я делать не буду, я законопослушный, но я не согласен с этим [решением суда], я буду с этим спорить, пока у меня есть правовые средства для спора.
Би-би-си: Вы один из самых публичных адвокатов в российском адвокатском сообществе…
И.П.: Ну не самый.
Би-би-си: Один из самых публичных среди тех, кто занимался по делам о госизмене. Трудно спорить с тем, что ваша публичность стала поводом того, что с вами сейчас произошло?
И.П.: Я согласен с тем, что суд попытался парализовать мою адвокатскую деятельность. Это попытка, направленная на противодействие моей профессиональной работе.
Би-би-си: Как проходил обыск у вас сегодня утром?
И.П.: В 6:15 пришли, постучали, сказали, что это Следственный комитет. Следователь вел себя корректно. Никаких претензий к брутальному поведению у меня нет. Никто руки не заламывал, все было вежливо.
Би-би-си: Вы сказали, что у вас забрали досье по делу Сафронова — это большая потеря для защиты?
И.П.: Все эти документы восполнимы, поскольку это материалы дела. Какая-то позиция защиты по этим документам вряд ли прослеживается, я все-таки слежу за информационной безопасностью и некоторые документы не храню в распечатанном виде. У меня отобрали телефон, в котором, разумеется, есть информация и по другим делам.
Мне предлагали сказать пароль и от телефона, и от компьютера, который, как я полагаю, у меня из дома изъяли. К нам же приходят не для того, чтобы найти дымящийся ствол или лезвие ножа, с которого стекает кровь. К нам приходят за источниками информации, за носителями информации, изымают именно их, именно их они считают орудиями преступления, хотя это орудие нашего труда. Но мы будем бороться. Как говорит Иван Сафронов — прорвемся!
Би-би-си: Что означает уголовное дело в отношении вас для российского адвокатского сообщества?
И.П.: Для адвокатуры это еще один знак, который показывает, какое место ей отводит действующая система. Я считаю, что это место несправедливое и недостойное нашего высокого звания российского адвоката. Мы должны за свои права бороться — и бороться должна корпорация.
Нам бы хотелось, чтобы усилий нашего адвокатского начальства было больше и чтобы они носили принципиальный характер. Потому что если мы не будем иногда показывать зубы, с нами будут продолжать поступать, как поступают с моими коллегами, которых выталкивают из залов судов, ломают ими рамки металлоискателей.
Я, к сожалению, сам стал информационным поводом — обычно я предпочитаю комментировать дела своих подзащитных, [а теперь] мне придется тратить силы некоторые на себя. Буду благодарен, если журналисты будут следить за моим делом, потому что гласность — это сильный ресурс для обеспечения справедливости.
Би-би-си: Следователь ФСБ по делу Сафронова вам угрожал?
И.П.: И моим подзащитным угрожал. У меня есть очевидцы, которым он говорил, что меня посадит. Он меня не посадил, но лишил средств связи. Кое в чем он сегодня одержал победу. Надеюсь, кратковременную, потому что справедливость должна восторжествовать.