Один из самых плодовитых режиссеров мира, изобретательный французский провокатор Франсуа Озон после экспериментов с эротическими триллерами решил вернуться во времена своего детства. Фильм «Лето’85» — это изобретательное и нежное посвящение эпохе юности Озона с песнями The Cure и Рода Стюарта, которые озвучивают пронзительную и остроумную историю первой любви.
Вкус к провокации
Немало копий сломано (а сколько еще будет) по поводу того, что является основополагающей задачей (и главным достоинством) художника. Одни говорят про творческую последовательность, другие — и их сегодня все больше — про наличие социально-политической позиции.
Есть мнение, что сегодня художник не может себе позволить не быть ангажированным, не имеет права рисовать что-то кроме кровоточащих ран современного общества. Но, быть может, правда в том, что художник никому ничего не должен, а его единственная задача — дарить своему зрителю радость и удивление.
С этой точки зрения Франсуа Озон — безусловно важнейший кинорежиссер нашей невероятно переменчивой современности. В таком же темпе как он (по фильму в год) работает в нашей части света разве что Вуди Аллен (взявший сейчас по известным причинам вынужденную паузу). Однако если нью-йоркский корифей всю жизнь снимает более или менее один и тот же фильм, Озон на четвертом десятилетии карьеры умудряется оставаться совершенно непредсказуемым.
Свой долг обществу он неожиданно отдал прошлой картиной — судебной драмой о педофилии в католической церкви «По воле божьей». Оказалось, что оставаясь в свои 52 абсолютной иконой стиля и мастером изысканной стилизации, Озон способен с обычной для него легкостью выстроить интригу на вроде бы непривычной для себя территории. И тем поразительнее, что следующим его фильмом стало воздушное, нарочно снятое на 16-миллиметровую пленку «Лето’85» — юношеский романс, сочиненный будто бы под влиянием итальянского коллеги Луки Гауданьино и его «Назови меня своим именем».
Сравнений с Гауданьино Озону на сей раз действительно не избежать, но французский интеллектуал, кажется, всего лишь не утратил вкуса к провокации, которыми пробавлялся в юности (вспомним антибуржуазных «Крысятника» и «Криминальных любовников»). Озона, который при каждом удобном случае подчеркивает, насколько личным для него является каждый без исключения фильм, никак не заподозрить в попытках встроиться в конъюнктуру европейского кинематографа. Тем более что он сам во многом задает ее благодаря невероятной плодовитости.
Роман с ностальгией
Режиссера на сей раз вдохновил вполне закономерный в его возрасте приступ ностальгии — в 1985 году Франсуа было 18. Чуть раньше он прочитал книгу британца Эйдана Чэмберса «Станцуй на моей могиле» — один из самых нашумевших примеров подросткового гей-романа. На этом материале он еще в начале пути хотел написать сценарий для кинодебюта, но в тот момент счел книжку слишком укорененной в британские реалии. Теперь же, накопив мастерства и взяв должную дистанцию по отношению к материалу, Озон с легкостью адаптировал роман, самостоятельно написав сценарий, действие которого перенесено в летнюю Нормандию.
16-летний Алекс (Феликс Лефевр) заканчивает лицей и всерьез озабочен своим будущим. С одной стороны, он мечтает стать писателем, с другой — семейная патриархальная инерция толкает к тому, чтобы вслед за угрюмым отцом стать докером. Однажды во время одинокой морской прогулки юноша знакомится с 18-летним Давидом (Бенжамен Вуазен). Последний выступает в роли спасателя (или спасителя): лодка неумелого Алекса перевернулась, и Давид спас ему жизнь. Между парнями завязывается дружба, уровень чувственности которой сразу обещает выход отношений на совершенно иной уровень. Это вскоре и происходит, но знакомимся с героем и рассказчиком мы, когда он сидит на скамье подсудимых в наручниках и, глядя исподлобья, сообщает, что его возлюбленный мертв.
Грани пошлости
В последние годы Озон неоднократно в интервью признавался в любви к фильмам Альфреда Хичкока и исследовал жанровую механику триллера. Результатом стали два фильма с открытой режиссером Мариной Вакт — «Молода и прекрасна» и «Двуличный любовник», а также ретро-посвящение обожаемому им Эрнсту Любичу «Франц». В этих картинах Озон показал, что триллер — всего лишь максимально увлекательная и уютная для него матрица, позволяющая рассказывать абсолютно любые истории.
На сей раз режиссер вновь привычно обманывает зрительские ожидания, с первых же кадров устами рассказчика заявляя о таинственной гибели одного из героев. Фактически, он пользуется приемом фильмов-нуар, где в первые минуты сообщалось, что история кончится плохо, а сам — невидимый до поры повествователь — зачастую оказывался болтливым и не слишком надежным мертвецом.
Тем ироничней выглядит сочетание мрачности тона помешанного на смерти Алекса и ослепительной солнечности происходящего на экране. Первая любовь — это всегда оптимистическая трагедия, всегда история, сочетающая пробуждение чувства и большую утрату. Проблема фильмов, пытающихся говорить об этом вроде бы заурядном, но всегда уникальном опыте, обычно заключается в неправильной дистанции между автором и героями. У всякого взрослого велик соблазн что-то объяснить зрителю, посмотреть на героев с великодушным снисхождением и заодно надавить зрителю на очевидные болевые точки. Все это касается как раз «Назови меня своим именем» — фильму, искренне полюбить который мешает очевидная эмоциональная просчитанность.
Озон же с явным удовольствием проходит по тонкой грани, ни разу не скатываясь в неизбежную, казалось бы, пошлость. Он не умиляется, но наслаждается бурлящей энергией глупости своих героев. «Лето’85» не дает ответов на вопрос, как пережить любовь (первую или пятнадцатую — не важно), но показывает, как прожить ее так, чтобы было не только мучительно больно, но и радостно. Сила Озона в том, что он ни в коем случае не корчит из себя эксперта в вопросах подросткового секса. Он, так же, как его герои, не знает, как надо, но умеет рассказать о том, как это было и бывает.
И здесь на помощь ему приходит безупречное владение интонацией и стилем. Самые счастливые сцены здесь наполнены тем подспудным отчаянием, которое всегда в этом возрасте остается фоном для нахлынувшего счастья. Самые же печальные, напротив, поставлены на грани буффонады — эпизод, посвященный попыткам самоубийства, гарантированно вызовет в зале приступы хохота. И неслучайно происходящее в фильме является своего рода экранизацией первой новеллы, написанной Алексом — Озон совершенно точно знает, какое благотворное влияние на переживание жизненных трагедий оказывает их превращение в ясную и точную речь.
Примечательно еще и то, насколько спокойный тон выбрал режиссер для своего летнего гей-романса. В «Лете’85» нет ни одной ноты той истошности, с которой принято сегодня говорить на социально значимые темы. Даже в случае с «По воле божьей» Озон подчеркивал, что не снимает политическое кино. И взявшись за сюжет, который наводит дежурный ужас на российских законодателей, он остается верен своему слову. В том, как легко он рассказывает историю Алекса и Давида, уже нет азарта провокатора, который был свойственен ранним фильмам Озона. Вместо него — достоинство изобретательного и ироничного рассказчика, давным-давно покинувшего тесные рамки субкультурного или хоть сколько-нибудь радикального кинематографа. И в том, что «Лето’85» вышло в прокат, минуя Каннский кинофестиваль (для конкурса которого было отобрано), есть особый шик и подарок режиссера зрителям, у которых теперь есть шанс хоть немного продлить странное лето 2020-го.